Синеглазая принцесса - Констанс О`Бэньон

По телу Аланы пробежала сладостная дрожь.

– Я так счастлива, что ты наконец приехал! – прошептала она.

Николас лег рядом и привлек жену к себе.

– Правда?

– Да! А как твоя мама обрадуется…

При упоминании о Лилии муж сразу напрягся, и Алана предпочла пока не обсуждать эту болезненную тему.

Он намотал на палец шелковистую прядку ее волос.

– Ты подстриглась?

– Да. Тебе нравится, Николас?

– А как же косы?

– Косы остались в прошлом.

– Вот как? Жаль… Длинные косы так шли моей индейской принцессе. Мне бы не хотелось, чтобы ты сильно изменилась, – вроде бы невзначай заметил Николас, однако Алана почувствовала в его словах предупреждение.

– С виду я стала другая, но в душе прежняя, – поспешно заверила она мужа. – А Лилия говорит, самое главное, чтобы человек оставался в душе верен самому себе.

– Неужели? – язвительно хмыкнул Николас. – Нашла с кем вести разговоры про верность!

Алана спохватилась и снова поспешила перевести беседу в безопасное русло.

– Но я не так уж и коротко подстриглась, – сказала она и тряхнула головой. – Видишь?

Николас прижал к себе жену и начал ласково гладить ее плечи, спину, бедра.

– О! У тебя не только прическа изменилась. В последнее время ты, должно быть, не страдаешь отсутствием аппетита?

– А что? – испугалась Алана. – По-твоему, я слишком толстая?

– Нет, ничего… в самый раз, – стараясь не сбиваться на шутливый тон, ответил Николас.

Прикосновения его рук и звуки любимого голоса всколыхнули в Алане воспоминания о блаженстве, которое доставила ей первая брачная ночь.

В открытое окно долетали ароматы цветов и запах влажной земли – только что отгремела мимолетная весенняя гроза.

Муж потянулся губами к ее нежной шее.

Алана закрыла глаза и пылко прошептала:

– Как же я по тебе соскучилась, Николас!

Незнакомая, манящая красота сводила его с ума.

При одной мысли о том, что он будет снова обладать этой женщиной, Николас задрожал от жгучего желания. Сорочка Аланы полетела на пол, туда же отправилась и его одежда.

Нежные губы жены с каждым поцелуем становились еще нежнее.

– Ты нужна мне! – глухим от страсти голосом проговорил Николас. – Если б ты знала, Синеглазка, как ты мне нужна!

Услышав долгожданное признание, Алана счастливо рассмеялась и, трепеща от восторга, подставила грудь под поцелуи мужа. Ласки становились все жарче, и наконец наступил момент полного слияния тел и душ.

Мысли Аланы были только о Николасе. Он один составлял для нее целый мир. И хотя он не сказал ей слов любви, а признался лишь в том, что она ему необходима, Алана с радостью удовольствовалась и этим.

Николас был нежен и терпелив, о лучшем возлюбленном она не могла и мечтать. Он не только брал, но и давал взамен. Постепенно увлекая ее за собой, он повел Алану к высшему блаженству.

Когда же волны страсти постепенно отхлынули, супруги еще долго лежали, обнявшись, и не могли произнести ни слова.

Затем Николас погладил жену по волосам и тихо произнес:

– По правде сказать, я побаивался, что вторая ночь станет для нас разочарованием. И когда мысли о тебе совсем уж не давали мне покоя, говорил себе, что то был сон, прекрасный сон… Я даже представить себе не мог, что наша связь уже так крепка!

Алана положила голову ему на грудь.

– А я не подозревала, что ЭТО настолько чудесно. Так всегда бывает?

– О нет, Синеглазка. У меня, во всяком случае, такого еще не было, – прошептал Николас и с горечью добавил: – Хотя за женщин я не ручаюсь. Ты лучше спроси у моей матери, она в подобных делах знаток.

– Не говори так! – Алана закрыла ему рот ладонью. – Твоя мать – очень добрая, хорошая женщина. Она не заслужила столь жестоких слов от своего единственного, горячо любимого сына!

Николас испытующе поглядел на жену.

– Я вижу, матушка нашла в тебе союзницу… Любопытно, как она объяснила тебе свой «маленький грешок»? А впрочем, Лилия – мастерица рассказывать сказки.

Алана вздохнула и, не желая ссориться с мужем, опять предпочла увести разговор от больной темы.

– Ты… ты завершил свои дела в Вашингтоне? – с преувеличенным интересом спросила она.

– А как же! – сразу повеселел Николас. – Между прочим, у меня есть для тебя хорошие новости. Я был в Бюро по делам индейцев, где в красках расписал им, каково живется шайенам в резервации. И мне пообещали немедленно устранить эти безобразия. – Чувствовалось, что ему приятно поделиться своими достижениями с женой.

– Но нужно действовать быстро, а то, пока помощь подоспеет, все шайены умрут с голоду!

– В Бюро обещали поторопиться и при мне отправили Уилли Чеппелу телеграмму, в которой говорилось, что продовольствие уже в пути.

– Телеграмму?.. – озадаченно переспросила Алана. – А… ты имеешь в виду поющие провода? Мне про них рассказывали…

– Поющие провода? – рассмеялся Николас. – Отлично придумано! Вот что значит народная мудрость!

Лицо Аланы порозовело от радости.

– Ты сотворил чудо, муж мой. Хочу надеяться, что племя шайенов больше не будет страдать от голода.

– Увы, Алана, поручиться за это я не могу, – покачал головой Николас.

Они надолго умолкли.

Николас завороженно глядел на жену, и ему не верилось, что все происходит наяву. Неужели за два месяца с ней и вправду произошла такая разительная перемена? Глаза Аланы были озарены внутренним светом, лицо стало поистине прекрасным. Темные волосы струились по плечам, стройная фигура напоминала статуэтку. Это была не женщина, а само совершенство.

Николас прижал Алану к себе и вспомнил их первую встречу. Если б он тогда не появился в резервации, она бы наверняка умерла… При одной мысли об этом Николасу стало так страшно, что он чуть не вскрикнул. Господи, да что с ним творится? Околдовала она его, что ли? А впрочем, это неудивительно, ведь Алана не похожа на других женщин. Она невинная, чистая, искренняя… Только бы свет ее не испортил!

Николас обнял жену за тонкую талию, и по его телу снова пробежал трепет желания. Нависнув над ней, он несколько мгновений жадно вглядывался в нее, а затем опять увлек ее в волшебную страну любви.

Когда и это путешествие завершилось, Алана блаженно вздохнула и заснула со счастливой улыбкой.

А Николасу не спалось. Обнимая спящую жену, он никак не мог побороть сомнения. Сможет ли она освоиться в чуждом ей мире? И в состоянии ли он будет защитить ее от обид, которых – он уже чувствовал это – ей не избежать?

Николас досадливо поморщился и повернулся к Алане спиной. Проклятие! Какого черта он женился на женщине, которая неспособна вписаться в его образ жизни? В Сент-Луисе это казалось единственным разумным решением, но сейчас Николас уже сомневался, что поступил правильно. Мужчина не может держать женщину в постели с утра до ночи, и Алане рано или поздно придется столкнуться с миром, который она не знает и не понимает.

Обуреваемый этими невеселыми думами, он долго лежал без сна, но затем усталость все-таки взяла свое.

25

Проснувшись, Алана не обнаружила рядом Николаса. Она посмотрела по сторонам… В комнате его не было!

Вскочив с постели, она быстро оделась в цветастое платье с накрахмаленным кружевным воротничком, повязала волосы шелковой лентой и побежала к лестнице, которая вела на первый этаж.

Душа ее пела. И неудивительно – ведь любимый муж наконец-то вернулся домой!

Эскью, по своему обыкновению, церемонно провел Алану в столовую. Николас уже сидел за столом напротив матери.

Две пары изумрудно-зеленых глаз выжидающе посмотрели на Алану, затем Николас встал и предложил жене стул по правую руку от себя.

Алана удивленно разглядывала мужа – он впервые предстал пред нею не в мундире, а в сером сюртуке и белоснежной рубашке. Серые панталоны облегали длинные стройные ноги, а черные сапоги блестели как зеркало.

Заметив удивление жены, Николас пояснил:

– Я ушел из армии и не ношу теперь мундира.

Алана просияла.

– Бог услышал ваши молитвы, Лилия!

Мать Николаса кивнула, однако глаза ее были печальны.

– О да, и я вечно буду ему за это благодарна.

Алана ласково улыбнулась мужу, вспоминая его нежные объятия, однако он посмотрел на нее холодно и неприязненно. Как будто ночи любви не было и в помине!

– Что это ты напялила? – грубо спросил он. – Да ты знаешь, на кого ты похожа?!

Алана растерянно посмотрела на свое новое платье.

– А что? Тебе не нравится расцветка?

Во взгляде Николаса, устремленном на мать, полыхнул огонь, однако тон оставался по-прежнему ледяным.

– Я попросил бы вас впредь не забивать ей голову всяческим вздором, дорогая матушка. Она существо неиспорченное. И пусть остается такой и впредь!

– Ты хочешь сказать, что она невинна, а я пытаюсь ее развратить? – нахмурилась Лилия.

– Понимайте, как хотите, – вызывающе ответил Николас и, повернувшись к жене, напряженно проговорил: – Я уезжаю до самого вечера – у меня много дел.